Злодейский путь!.. [том 3-4] - Эл Моргот

лошадей, привязанная к повозке сзади, смотрелась нелепо. Первоначально привязывался только личный конь Риту, которого она забрала с собой из дому, теперь же лошади Ала и Аннис тоже оказались без седоков. Так что повозка стала смотреться довольно нелепо: две запряженные в нее лошади и еще три запасные.

Четыре дня пролетели без происшествий. Шен за это время не пользовался своими духовными силами, как и обещал Загу, хотя с каждым днем все больше тяготился этим обещанием. Ал вместе с Риту ехал в повозке и почти все время был в поле зрения, но на попытки Шена проверить, как там его рана, отвечал категоричным отказом, аргументируя тем, что все уже давно зажило. Подобное отношение несколько уязвляло, ведь Шен искренне пытался помочь, но он решил не заострять на этом внимание, чтобы не чувствовать себя еще глупее. Муан не терпящим возражений тоном заявил, что не будет сворачивать никуда с главного тракта, кроме больших хороших гостиниц, и следовал этому неукоснительно, хоть никто (и уж тем более Шен) не пытался как-то повлиять на это решение.

Вот так через четыре дня они прибыли в орден РР. День уже клонился к вечеру, по пути на пик Таящегося ветра им встретилось мало знакомых. Шен вылез из повозки и со вздохом осмотрелся по сторонам. Вот он и «дома».

К сожалению, сразу отправиться на свой родной черный пик он не мог: рядом с ним стояла внучка, которую нужно куда-то определить. Так как Шен не имел об этом никакого понятия, он решил перво-наперво отвести ее поприветствовать второго двоюродного дедушку.

Муан, в последнее время часто хмурящийся, передал поводья ученикам, отрабатывающим наказание в конюшне, а Шену буркнул, что отправится к себе. Шен кивнул, не развивая диалога.

Ал проводил учителя и Риту до начала моста на пик Золотой зари и попрощался с ними в ответ на прощание учителя. Ему было обидно, что его отослали таким вежливым образом, но это давало возможность последовать за учителем втайне. Выждав, когда учитель и Риту отойдут подальше, Ал замаскировал свою заклинательскую ауру и последовал за ними. Ему нравилось вот так вот молчаливо идти за учителем, это создавало ощущение, будто они прогуливаются вместе.

Так как Шен обещал старейшине Загу, что не будет пока пользоваться своими духовными силами, ему приходилось расхаживать между пиками пешком. После того как отдал внучку на попечение главе ордена, он направился на свой пик Черного лотоса, а Ал молчаливой тенью последовал за ним. Наблюдая за тем, как он медленно идет по мосту, Ал подумал, что мог бы так следовать за ним годами, глядя на его статную фигуру и оберегая его покой. Учитель остановился на середине моста и посмотрел на серые вершины гор, глубоко вздохнув. Он выглядел задумчиво и меланхолично, впрочем, он почти всегда так выглядел, когда его взгляд цеплялся за красоту окружающего мира. Ал не мог понять, на что он смотрит. В этих горах нет ничего интересного. Единственное зрелище, достойное внимания, сейчас перед глазами самого Ала.

Учитель отвернулся и пошел вперед. Прогулка подошла к концу, и он скрылся в своем черном замке. Ал не решался прокрасться внутрь, поэтому поклонился тяжелым дверям и направился прочь.

Счастливое путешествие с учителем закончилось, пора возвращаться на ненавистный пик Таящегося ветра. Когда именно это место стало столь ненавистным для Ала? Он на самом деле устал там находиться, а контраст между тем, как относится к нему учитель, и как относятся на пике Таящегося ветра, только сильнее подогревал эту неприязнь.

Хотя, многое сильно переменилось с тех пор, как он стал учеником старейшины Шена. Парню оставалось надеяться, что в будущем все еще сильнее изменится. К сожалению, как бы он ни мечтал перебраться на пик своего учителя, как положено другим ученикам, осознавал, что применительно к нему это невозможно. На пике Черного лотоса запрещено жить ученикам, это не изменится, как бы Ал ни просил. Все из-за давней истории, о которой до сих пор ходят слухи. Все из-за того, что пик Лотоса стал пиком Черного лотоса. Только человек, обладающий столь высоким уровнем духовной энергии, как его учитель, может жить там.

Ал обернулся и посмотрел на теряющийся в ночи черный замок. Интригующее и запретное место, под стать его учителю.

Три года назад, когда Ал прошел испытания и поступил в орден РР, у него было много самомнения на свой счет. Однако со временем из-за собственных неудач и издевательств со стороны соучеников и пренебрежительного отношения учителей самомнения сильно поубавилось. Наверное, он все это мог бы стерпеть, если б у него был хотя бы один человек, который говорил бы ему, что с ним все в порядке, а неудачи естественны. Но он слышал только о том, что бездарности вроде него не стать заклинателем, ему нужно работать больше, если он не хочет опозорить орден, даже собаку можно выдрессировать, а он — отродье, не поддающееся элементарной дрессировке. Он зациклился на этих словах, в какой-то момент все вокруг стали врагами. Он уже не обращал внимание на похвалы старших учеников и признание некоторых его заслуг учителями. Теперь все воспринималось как насмешка.

Самым сложным для новичка в ордене РР было пережить первый год — время, когда детей ломали, чтобы оставить лишь тех, внутри кого железный стержень. Никого из новичков не щадили, не утешали и не хвалили. Для остальных в ордене новички были теми, кто не достоин внимания, это были рабы без права голоса, о них можно вытирать ноги, заставлять подвергать свое тело нагрузкам, которые для них казались немыслимыми. Закалять тело и дух так, чтобы в дальнейшем ничто не могло легко их сломить. Потому что даже если вы прошли вступительные испытания — это всего лишь первый шаг, пережить следующий год — вот это настоящее испытание. Многие не проходили его, больше половины отсеивалась, убегая из ордена в слезах, с воплями, что это вовсе не то, что они себе представляли. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ал бы тоже предпочел сдаться. Он ценил свою гордость очень высоко, он выпестовал ее в тяжелых условиях, когда ему приходилось заботиться о семье, голодать и даже продавать травы на улице, чтобы заработать на мешочек риса. Он никому не позволял перейти в отношениях с ним определенную черту и гордился этим. Но в ордене не оказалось ни одного человека, который признал бы его заслуги и уважал, все относились с презрением и пренебрежением и демонстрировали свое превосходство при каждой возможности. Гордости Ала был нанесен сокрушительный удар и